БРАТЬЯ И СЕСТРЫ. Материалы одной игры в жанре ПОГРУЖЕНИЕ

 

Установки 

Все люди – сестры (девиз феминисток)

«Сестра моя жизнь» (Борис Пастернак). 

Жанр игры и задачи кейс-анализа 

Это игра на сознавание в потоке игровых событий и наращивание сообщительности в них и посредством их. Т. е. кейсом тут является событие игры и ее событийное строение. 

Три действия:

1.МЫ. 2. СРЕДИ НАС. 3. В НАС. 

 

Рефлексивная (вертикальная) и коммуникативная (горизонтальная) оси игры 

Удобно различать:

Переживание (experience)> Сознавание (awareness) [1]> Опыт (experience).

Переживание (experience)> Сообщительность  > Опыт (experience).

Хотя на самом деле сознаванаие и сообщительность переплетены как во времени, так и в пространстве сознания.

 

О концепте братско-сестринских отношений 

В чем особенность братских, сестринских и братско-сестринских отношений по сравнению с другими отношениями родства? 

Правда ли, что они столь же глубоки, как детско-родительские отношения, или даже глубже последних? 

Что объединяет братско-сестринские отношения с поколенными?

 

О том, что же произошло? 

Что по вашему ощущению и теперешнему пониманию в ходе игры просходило:

— с вами индивидувльно,

— с другими участниками,

— с нашей группой в целом?

Иначе говоря, какие эффекты игрового процесса обратили на себя ваше внимание? 

Какую часть опыта, полученного в ходе этой краткой встречи вы считаете переносимой в свою академическую и творческую жизнь?

---

Эссе Ирины А.

Введение

Данное кейс-стади написано по итогам участия автора в игре «Сестры и братья», проводившейся в рамках курса О. И. Генисаретского «Гуманитарные стратегии и практики» на факультете управления социо-культурными проектами Высшей школы социальных и экономических наук. В игре принимали участие 8 слушателей курса, а также в качестве модератора игры — Олег Игоревич Генисаретский.

Изначально, участникам игры предстояло разделиться на две группы: на тех, кто в семье являлся старшим (братом, сестрой) и соответственно на тех, кто был младшим.

Уникальность сложившейся в группе ситуации состояла в том, что пятеро участников были старшими, одна девушка имела старшую сестру, а двое (включая и автора данного кейс-стади) не имели родных сестер или братьев. Для того, чтобы условно разделить группу на две подгруппы, было решено первых упомянутых пятерых условно наименовать «старшими», а троих других «младшими».

1. Игра

Игра состояла из трех частей.

1. Мы. Воспроизведение участниками игры переживаний, связанных с первыми воспоминаниями о братьях (сестрах), обмен этими переживаниями (внутри подгруппы) и режиссирование сцены, результирующей полученные эмоциональные сведения. При этом одному члену группы предлагалось стать режиссером.

2. Среди нас. Воспроизведение переживаний, связанных с реакцией «старших» и «младших» на поддержку и/или давление старших по возрасту родственников, обмен переживаниями (внутри всей группы).

3. В нас. Индивидуальное осмысление воспроизведенных переживаний, сопоставление их с опытом остальных участников игры и озвучивание «самому себе» собственных позитивных и негативных качеств, возникших в период становления личности и связанных с выявленными детскими переживаниями по одному из методов Гештальт-терапии.

 

1.1 О концепте братско-сестринских отношений

В действительности, вопрос братско-сестринских отношений никогда не волновал меня, у меня не было ни братьев, ни сестер. С раннего детства родительский статус для меня был превыше всех остальных семейных связей. Моя роль в игре в дочки-матери всегда была «мама» и с двух-трех лет я уже с полной уверенностью говорила старшим и друзьям о том, сколько у меня будет детей и как я их назову. Мои воспоминания о сводной сестре сводятся к нескольким расплывчатым фрагментам, в которых она появлялась лишь в отдалении. Жизнь сложилась таким образом, что моя старшая сводная сестра была взрослым человеком и не хотела воспринимать наличия у ее папы другой семьи, она избегала нас и, даже, несколько раз, дойдя до порога, не могла пересилить себя и зайти к нам в дом. Она встречалась с папой на отдалении и ни разу не разговаривала со мной. Несмотря на полное отрицание меня как родного по крови человека, я всегда чувствовала, сквозь обиду, что у меня все же есть сестра.

Понять что на самом деле есть братско-сестринские отношения я смогла лишь во время игры, которая позволила окунуться и почувствовать буквально на себе эмоции других ее участников.

Несомненно, братско-сестринские отношения на примере других участников игры мне показались глубокими и близкими, и отличными от детско-родительских, поскольку они объединяют людей одного поколения и связь на этом уровне возможно достаточно прочная, основанная на доверии и взаимопонимании. Однако, для меня детско-родительские отношения являют собой исключительную связь, потому как они уникальны: у человека может не быть сестер или братьев, но в родителях он нуждается более всего. Кроме того, взаимоотношения младших и старших детей в семье накладываю несомненный отпечаток на их жизнь на стадии взросления и вхождения в самостоятельную деятельность.

1.2 Подгруппа «старших»

Братско-сестринские отношения в данной подгруппе можно назвать схожими, поскольку все ее члены во-первых находились в примерно одной возрастной категории, а во-вторых имели приблизительно одинаковую разницу в возрасте со своими младшими сестрами/братьями. Поэтому, вполне логично, что сценарий, срежиссированная в подгруппе явился достаточно однородным результирующим символом близких по эмоциональной окраске переживаний.

Удивительно, что «режиссером» и единственным актером в подгруппе стала девушка, которая по собственному утверждению является «аутичным и замкнутым человеком». Вероятно, это связано с тем, что при ее своеобразной «отчужденности», творческое мышление в ней наиболее развито вследствие отстраненного и рефлексивного отношения к окружающему миру.

1.3 Подгруппа «младших»

Сложность работы в подгруппе заключалось в том, что лишь один ее член (назовем ее «участница 1-М») в действительности имел старшую сестру. Я («участница 2-М») и еще одна девушка («участница 3-М») не имели родных сестер/братьев, но образ существующих вне близкого круга сводных сестер и братьев объединил нас и позволил составить вполне интересный результирующий сценарий, который, на мой взгляд, совершенно точно описал внутреннее состояние каждой. Данный сценарий не предполагал распределения слов и, по сути, каждая участница импровизировала в рамках отведенной ей условной роли.

1.3.1 Анализ собственного поведения в подгруппе «младших»

Поскольку участница 1-М изначально позиционировала себя как человек слабый и во многом ведомый, а участница 3-М, вследствие неназванных причин, находилась в не лучшем расположении духа, инициативу в группе, равно как и роль режиссера, я взяла на себя. Хочу отметить, что, будучи младшей в любом коллективе, я всегда стремлюсь занять лидирующую позицию и, возможно, если бы кто-то в подгруппе захотел стать режиссером сцены, то локальный конфликт или неудовлетворение с моей стороны вполне могли бы возникнуть.

 

2. Анализ результатов воспроизведения собственных переживаний

В результате озвучивания собственного детского опыта, мной был выявлен ряд существующих положительных и отрицательных личностных характеристик. Моя семья не большая, а родители – достаточно взрослые люди (сейчас маме – 59 лет, а папе – 74 года), у мамы я единственный долгожданный ребенок, а папа – ученый, заслуженный человек; меня любили и гордились мной, но никогда не оказывали чрезмерного давления, позволяя развиваться и выбирать свой путь самостоятельно. Результатом такого отношения стала моя самостоятельность, стремление во всем обходиться без внешней помощи, повышенная ответственность за свои поступки. Более всего мне не хотелось обмануть ожидания родителей (которые на самом деле ничего особенного на меня не возлагали) и как можно быстрее стать им надежно и достойной опорой. Поскольку родители были довольно заняты на работе, а старшие родители не опекали меня (как это часто происходит в семьях, где ответственность за ребенка взваливают на дедушку и бабушку), я много времени проводила одна, перед телевизором, компьютером или книгой. Впоследствии это выразилось в том, что я вполне комфортно ощущаю себя в одиночестве, много значения придаю саморазвитию и самореализации. При этом, находясь в окружении взрослых людей (родителей, родственников, старших друзей), я научилась легко находить язык с ровесниками (на позиции старшего), но часто боюсь открыто выражать свои мысли перед состоявшимися людьми более высокого, чем я социального и общественного статуса.

            В течение игры меня озаботил следующий вопрос: какие семейные факторы влияют на становление личности и характера человека и как ими возможно управлять?

            Анализируя собственный пример и примеры других участников игры, я пришла к выводу, что такие черты как эгоистичность, несамостоятельность или (как это принято называть) «набалованность» появляются у детей в тех семьях, где все усилия и надежды старших родственников направлены на воспитание одного маленького человека. Если в большой семье несколько детей, то риск такого рода «издержек опеки» существенно сокращается. В моей семье воспитание и забота были сбалансированы и, даже, тот факт, что родители произвели меня на свет уже будучи в возрасте, повлиял на формирование серьезного и ответственного отношения к жизни и окружающему миру. Поэтому, результатом игры для меня стали во-первых — выводы о происхождении моих собственных личностных характеристик и заключения о их соответствующей корректировке, а во-вторых — формирование мнения о том, одного или несколько детей в той или иной жизненной ситуации я хотела бы иметь и каким образом выстраивать подход к их воспитанию.

3. Анализ поведения других участников группы

С позиции наблюдателя мне сложно судить об итогах игры для каждого из членов группы, однако, на мой взгляд, многие из них неожиданно для самих себя приоткрыли свои уязвимые стороны. Думаю, сведения, полученные в результате неформального откровенного общения позволят нам всем более тонко понимать социальные роли каждого и, впоследствии, скажутся на распределении функций в работе над тем или иным совместным проектом. Для меня стали очевидны истоки особенностей поведения некоторых людей и возможные подходы к дальнейшему общению с остальными участниками группы.

Заключение           

В заключение хотела бы сказать, что подобные акции неформального общения (игры, совместное проведение досуга и решение творческих задач) действительно сплачивают коллектив. Не могу с уверенностью сказать то же и о других участниках игры, но для меня откровенный обмен (или однонаправленное выражение) внутренних переживаний является толчком к самоопределению и в значительной мере способствует дальнейшей самореализации. Мне искренне хотелось бы, чтобы таких мероприятий равно как и их участников) становилось все больше. 

    

_{Эссе Александры В.} 

 

Старшинство как роль

Следует сразу обозначить, что категории старшего и младшего в данном случае лишены гендерных и возрастных характеристик: старшинство берётся тут как фактическая данность и обособленный вектор. Выбор такой безотносительности обусловлен стремлением вывести закономерности на самом общем уровне.

Первичная неизбежная навязанность роли старшего, относительно раннее её появление и необходимость сознательно принимать решения о собственных поведенческих отношениях в ситуации отсутствия какого-либо ранее полученного похожего опыта – всё это приводит к тому, что старшинство становится одним из важных формирующих факторов.

Будучи одной из первых сознаваемых, эта роль приводит к некой общности личных качеств её переживших, к возникновению относительно похожей части понятийного аппарата. Старший в данном случае является синонимом первого – который принимает на себя главенствующую партию этой игры, получает старшинство – первенство – и как привилегию, и как обязательство, от которых нельзя отказаться. В отличие от младшего, он вынужден сразу сознавать свою роль и это не может не приводить к различию в их личностных характеристиках.

Однако есть некая трудность в выявлении закономерностей и схожего чувственного опыта старших; заключается она, как ни банально, в моменте личностного отчуждения. Даже заранее оговоренная тематика коммуникации и эмоциональная подготовленность участников не может сразу свести на нет привычные защитные механизмы отчуждения. Полученный, зачастую, в раннем детстве, этот опыт воспринимается как глубоко личный и редко выносится на поверхность открыто декларируемых воспоминаний. Не каждый контакт и далеко не сразу может вызвать ‑ помимо погружения в переживание роли – откровенную внешнюю само- идентификацию и интерпретацию.

Ещё одна сложность связана с так называемой ментальной скоростью участников, вернее, с разностью этих скоростей. Качественная вербальная или мыслительная импровизация, тем более – связанная с воспоминаниями, требует некого времени, но его количество зависит от многих качеств конкретных участников. В условиях, когда для тематической коммуникации заданы некие внешние временные рамки, может получиться так, что разная скорость приведёт к диссонансу и ослаблению необходимого межличностного понимания. Глубина погружения в опыт и точность вхождения в эмоциональное вспоминание прошлой или настоящей роли для каждого сугубо индивидуальны, как и скорость ментальной работы с этим материалом.

Но даже эти трудности, будучи сколь угодно влияющими, не мешают увидеть объединяющую старших чёткую модель восприятия, общность ключевых моментов, связанных с переживанием этой роли. Некоторый круг эмоциональных понятий является областью пересечения для внутренних поведенческих атрибутов многих старших, они оказываются как бы по одну сторону, разыгрывают каждый свою, но очень похожие партии.

Старшинство как роль относительно едино в своих последующих проявлениях для каждого сыгравшего.старшинство как опыт

Вынужденное сознавание количественного изменения семьи, связанного с появлением младшего, приводит к запуску механизма накопления опыта этого типа отношений, в добавление к уже существующим. И одним из главных моментов является сознавание этого опыта, что крайне важно для любого, ведь «сознавание – это не содержание того, что он в этот момент понял, ‑ это сам момент понимания, живой акт переживания «что-он-делает-когда-он-это-делает» [3, глава 3]; без этого процесса само действие и опыт, как один из результатов этого действия, не имеют эмоциональной силы.

Старшинство – это самый ранний опыт игры на заданном – в данном случае семейном ‑ поле по кем-то другим установленным правилам. Опыт самоопределения относительно младшего и других членов семьи, их отношений друг с другом, возможность относительно свободного выбора формы реагирования на проявление этих отношений.

Опыт сопротивления навязываемому – наравне с опытом осознанного подчинения – крайне важен ещё и потому, что он получен в сравнительно раннем возврате и в достаточно тепличных, безопасных условиях: семья является не только воспитательно- влияющим, но и защищающим фактором.

Факт старшинства заставляет строить внешние связи продуманно и осторожно, аккуратность тут необходима, ибо в условиях наличия младшего появляется новый источник опыта, который требует не только изучения, но и внутренних изменений. Старшинство приводит к осознанному выбору между открытой декларацией и, наоборот, сокрытием настоящих мотивов собственного поведения, и выбор этот становится привычным.

Личностный рост опирается на опыт и идёт вдоль векторов, которые – в каком-то смысле – предопределены этим опытом. Это хорошо видно на примере очевидной эмпирической близости некоторых понятий для большинства старших. Попадающие в некий общий опыт во время коммуникации, они сравнительно легко могут провести соединяющие линии и быстро установить соответствия между какими-то общепринятыми определениями и характерными для каждого из них эмоциональными наполнителями этих определений.

Оперируя понятиями, которые имеют для старшего значимость, завязанную на осознанном личностном живом переживании, можно легко найти точки входа в чувственную область, запустить механизм аналогии и контестной памяти, использовать значимый ранний опыт как ключ к межличностному пониманию. Результаты коммуникации старших с применением обращений к этим переживаниям ясно показывают важность опыта такого рода семейных отношений, наглядность общих моделей и структур.

Старшинство как бесценный опыт может стать как внешним объединяющим, так и внутренним объясняющим фактором.

 

Старшинство как причина

Упаковка переживаний в собственные поведенческие технологии приводит к тому, что старшинство, на самом деле, предопределяет многое из того, что, казалось бы, является естественной частью характера или зрелой чертой личности.

Самый яркий пример, который лежит на поверхности, это ответственность. Из внешней необходимости перешедшая во внутреннюю привычку, она является почти неотделимым атрибутом старшинства, его знаком и показателем. Для младшего категориальное разделение может оставаться неявным достаточно долгое время, но старший всегда чётко видит и понимает свою позицию сильного и ответственного. Привычка отвечать, следить, направлять, заботиться, заменять – это всё приводит к несмываемости полузаметной покровительственной интонации многих возникающих уже позднее межличностных отношений старших.

Ответственность, вшитая в социальную ткань становления, приводит к повышенной понимательной чувствительности. Старший, вынужденный быть ведущим, зачастую переносит эту модель и на другие области. Старшинство ‑ умение понимать и принимать чужие эмоции как предопределяющие для некоторых своих – приводит иногда к слишком яркому стремлению взять на себя максимум межличностных функций, самому выстроить всю схему отношений, в одиночку управлять всеми эмоциональными – не только своими – потоками.

Старший обречён понимать и принимать результаты этого понимания как значимые для своего роста, но это вызывает желание подчинить, упорядочить собственным контролем пока ещё неразумную, как кажется, чужую волю. Властность и чёткое осознание себя изначально сильнее часто становятся для старшего очевидными не только в отношениях с младшим.

Нередко старшинство используется не только как объяснительная причина, но и как оправдание, как внешний фактор, который привёл к каким-то ощутимым негативным результатам в условиях пассивного позиционирования его как навязанного извне направления развития. Однако, если для данного случая жёстко отделить причину от повода, станет ясно, что старшинство, отклоняющее личностные вектора в хорошо прослеживаемые стороны, не менее и не более опасно, чем другие возможные естественные факторы влияния на личностный рост.

Для старшего привычна серьёзность и мобилизация сил в критические моменты, тогда как. младшему характерна гораздо большая беспечность и лёгкость общения, неотягощённая необходимостью контроля кого-то кроме себя самого.

Старшинство активирует многие механизмы психического роста, ведь само по себе оно – зачастую ‑ является источником разного рода препятствий, а они, в свою очередь, «служат стимулом для компенсаторного развития; становятся его целевой точкой и направляют весь процесс», ведь «наличие препятствий повышает и заставляет совершенствоваться функции и приводит к преодолению этих препятствий» [1].

Влияние, которое оказывает звание старшего на внутриличностные процессы, очевидно и результаты его имеют причинный характер по отношению к некоторым качественным личностным показателям.

Литература

1. Выготский Л. С. К вопросу о динамике детского характера.
<http://www.vszr.ru/psychology/libvszr_readme.php?subaction=showfull&id=1106414247&archive=&start_from=&ucat=7&>.

2. Генисаретский О. И. Образ жизни и личностный рост.
<http://prometa.ru/olegen/publications/7>.

3. Энрайт Д. Гештальт, ведущий к просветлению.
http://book.ariom.ru/action.php?url=http://ariom.ru/zip/2005/enrait-01.zip&action=go&id=606.

 

Эссе Насти З.

10 декабря – праздник в нашей школе. Выпускной. А мы решили играть – приняли коллективное решение. Вместе. Но каждый со своими мыслями и переживаниями. Вместе и каждый в отдельности искали ответы на вопросы, которые задавали сами. А ведь кто-то действительно просто «играл». В том смысле, что выполнял задания, потому  что было «надо». И кто-то играл, играл так, что сердце сжималось от осознавания того, чего обычно не замечаешь, наверное, потому что в жизни все происходит слишком близко от самого себя. Сложно смотреть на себя с близкого расстояния – глаза болят и устают – не хотят смотреть…

Когда смотришь вокруг – видишь близких друзей, хороших знакомых. Кажется, что совсем и не думаешь, есть ли у тебя брат или сестра, ведь это как само собой разумеющееся – то, чего мы не в силах изменить. И это «сосуществование» в рамках одной семьи приводит к разным результатам. От любви до полного безразличия. О ненависти не говорится, так как сами рамки задают определенные начальные условия: он (она) не чужой(ая).

В собственной жизни четко запечатлевается момент перехода от осознавания своей роли в семье от «я» к «мы». Так, вспоминая пример из собственного детства, будучи еще одним ребенком в семье, при некоторой провинности я просила прощения от своего имени. Когда появился брат, в подобной же ситуации, независимо от того, кто был виноват (я или он), прощение просила я: «мы больше так не будем». Совместная вина, как и радость, делились поровну, что выражалось порой просто в разделении на две половины самой маленькой конфеты.

Наверное, только чувство некоторой ответственности за младшего «возвышает» тебя до позиции, в некоторой степени более близкой, к родительской. В контексте проведенной игры было заметно, что часто произносимое слово «гиперответственнось» возникает как естественное отношение к самому близкому тебе человеку после мамы с папой. Хотя это можно расценить и как желание нравится родителям, выполняя обязанности, столь приятные им – заботиться о младшем. Но в целом, жизнь каждого регламентируется своими (внутренними братско-сестринскими (среди нас)) правилами, а  лозунг «свобода, равенство, братство» работает внутри наших условностей. Стоит заметить, что, осознавая себя другим поколением, отличным от родительского, решения принимаются частично с учетом мнения родных брата-сестры, родительское же мнение порой расценивается как менее «современное». Союз «Мы» подкрепляется совместными секретами, межличностными договоренностями (в игре – мои и ее игрушки), обоюдным противостоянием опасностям, разделением радости победы или подарка (тебе и мне). Родители в данном случае выступают как потенциальный источник  возникновения вражды, когда их внимание становится объектом завоевания и разделения. Тогда образование «Мы» рассматривается как противостояние с целью оправдать себя и доказать свое превосходство, обосновывая это своими какими то ни было умениями (спеть, прочитать стихи, устроить скандал).

С взрослением появляются мысли о неизбежном сотрудничестве, которое либо сразу принимается, либо принимается с огромным трудом после понимания неизменности своего положения в семье. Оставляя в своей жизни и в сознании место для брата (сестры) стараешься продумать возможные варианты развития его (ее) судьбы, если рано осознаешь свою «связанность» на всю жизнь. Или игнорируешь любые попытки подстроить одного под другого, определяя свою и его индивидуальность и абсолютную самостоятельность. В этом контексте размышлений, я определяю, что намного глубокими (по силе) отношениями являются детско-родительские, а сложными – братско-сестринские.

В отношении подобия с поколенным пониманием родства схожесть определяется видением, в первую очередь, подобия (как визуальной – особый «родовой знак», так  и характерной – «мы все такие»). Во-вторых, линия «продолжательства рода» через фамилию – сестра понимает, что из их семьи, где один сын и одна дочь, брат будет нести их фамильную принадлежность такому-то роду. А она принимает свою неизменную будущую принадлежность другому роду.

Что же касается проведенной игры, проявившей большинство существующих особенностей рассматриваемых  отношений, то она сдвинула с места отношение многих к своей идентичности. Идентичность, рассматривающая не себя в изоляции, но в окружении родных и близких людей, куда входят разные категории родства как физического, так духовного и идейного. Первоначально несомненным удивлением оказалось превалирующее  большинство «старших» и «одних» в семье. Т.е. изначально младшая позиция оказалась незаполненной, но вакантной. Это (вакантность) проявилось после, в ходе обсуждения первой постановки. Роль одной в семье (абсолютное большинство играющих — девушки) оказалась результатом «вынужденным», т.к. их семьи прошли стадию развода. Тогда неожиданно появилась другая нота – «сводный брат (сестра)». Лично для меня это оказалась очень актуальная и сложная тема, т.к. мне никогда не были понятны стремления сводных братьев (сестер) познакомиться и, тем более, общаться. В процессе игры (и до сих пор придерживаюсь этого мнения) я оправдала это желанием младшего ребенка просто дружить с кем-то[1], кто причастен к их семье. Осознание всей сложности их степени родства он поймет позднее и примет решение, будут они самыми настоящими друзьями[2] или просто знакомыми, которых связывает нечто. Конечно, все зависит от их изначальных отношений. В принципе, старший не видит необходимости общаться, т.к. это еще больнее ранит его чувства в отношении «их семьи», которая сейчас разделилась. В итоге эта позиция в семье «одна – «младшая[3]»», приводит к сложным переживаниям, формирующим противоречивый внутренний мир ребенка как самостоятельного и сильного, но, в то же время, очень ранимого и чувствительного.

Обращая  внимание на вторую половину первой части (Мы), очень показательна была фраза девочки, которая как раз оказалась в той ситуации, когда она «одна – не одна[4]». По-видимому, она младшая, т.к. реплика была такой: «Неужели вы все так любите своих младших?». В обсуждении возникла пауза. Действительно, каждое слово в этой фразе очень значительно. Старшие живут в привычном для них мире заботы, сопереживания, сотрудничества. Возможно, такое поведение и навязано им родителями, но даже те, кому объяснили, а не просто вменили в обязанность, ведут себя очень похоже, что и вызвало подобную реакцию удивления, радости и некоторого сожаления (по поводу себя). У старших все было очень логично, легко, тепло и душевно – сердце сильно забилось от понимания всей истинности того, что было высказано. Признание своей особенности как-то негласно повисло в воздухе у старших. И мы этим гордились. Мы сильнее, мы старше, мы целеустремленнее так это казалось в ту минуту.

Проблемы, скорее сложности, стали возникать в момент осознания того, как это «старшинство» отразилось на тебе. Кроме понимания «я – лучше», сложно выделить какие-то еще преимущества. Это говориться и обо мне, т.к. восприятие другого всегда строится от самого себя, сквозь свои предубеждения, установки, фильтры. Даже мой брат оказывается в итоге некоторым отражением меня самой, что дает мне право признавать себя некой точкой отсчета, по критериям которой будет измеряться его личность. До недавнего времени это было именно так. Сейчас же, «позволив» ему (а также другим близким людям) жить по-своему, я мирюсь со своей не-руководящей ролью, тихо радуясь его успехам и достижениям. Если говорить о самом процессе игры, то вопрос о своих возможностях и рисках  был единственным моментом, который заставил думать – до этого воспоминания просто выплывали из памяти, оказывались принятыми собою к сведению или сообщены другим. Переживание настигло в первую очередь, во время постановок. Переживание и сознавание появилось во время упражнения с двумя стульями. Выделять свои риски оказалось сложнее, скорее их труднее озвучивать – группа вряд ли примет сказанное, проще держать это в себе, не выносить на суд, провоцируя разные суждения.

В свою жизнь (и академическую и творческую) я возьму правило – интересоваться о семье человека, делать выводы и все равно принимать его таким, какой он есть – уникальным и интересным, с другими мы (управленцы социо-культурными проектами) не работаем. Душа другого – потемки, и не надо пытаться анализировать его мир и прошлое, чтобы понять его – не получится, все равно человек, будь у него родные брат, сестра, друзья, – одинок.

Конечно, помимо всего сказанного в  игре были озвучены преимущества того или другого положения, но, скорее всего, выводы каждый для себя сделал позже, или даже не стал думать о результатах игры, задавать вопросы себе и другим, ведь это был праздник – день нашей школы.

 

Эссе Надежды К.

«Вся наша жизнь — игра»

                                                                                                          Пушкин «Пиковая дама»

Пролог

Игра состоит из трех частей. Трех разных действий, разных методик.  По времени она заняла 3 часа. Группа была разделена на 2 части, одна из них – это те, кто были «старшими» в братско-сестринских отношениях, вторая половина  были представители «младших». Несколько человек из группы не имели родных братьев и сестер, только сводных. Это игра про сознавание своего опыта, и осознав, включение в способ общения.

Мне не хочется описывать игру во всех ее деталях, рассказывать о событиях с точностью как они происходили.  Мое описание случая написано с точки зрения эмоций и переживаний ценных для меня. Это не анализ игры, это описание моих впечатлений.  Я не претендую на точность формулировок и правильность оценки событий. Это мое субъективное понимание и оценка происходящего.

Все что рождается в нас, все творчество, новые идеи, мысли, все основано на наших чувствах, переживаниях, эмоциях, которые по большей части черпаем из нашего детства. Опыт этого прошлого мы несем через всю жизнь, каждый, играя свою роль.

1 часть игры – Мы

Это воспоминание. Задача — окунуться в детство. Нужно залезть в свою память, вытащить из нее что-то. Вспомнить свои детские ощущения, место твоих детских игр с сестрой (братом), ваши отношения, что вас объединяло. Вспоминаются только самые яркие впечатления, хорошие, как правило (плохое быстро забывается). Плохое уходит из памяти как ненужное, стирается. Многие детали забываются, искажаются. Ты начинаешь допридумывать, и через 5 минут ты уже начинаешь верить, что так оно и было на самом деле.

В этой части мы должен объединить свои детские воспоминания с членами своей группы во что-то единое, целое, и представить это в виде театрального действа. Донести до зрителя то, что ты чувствуешь, или то, что ты хотел бы рассказать о себе и своем детстве в мини-спектакле. Драматургия здесь выступает как один из способов общения, один из способов передачи мыслей, эмоций, переживаний.

Меня удивило, что во всех детских воспоминаниях есть что-то общее. Что-то, что нас всех объединяло. Мы все помнили, в общем, одинаковые вещи. «Старшим» внушали то, что они старшие, что на них лежит вся ответственность за младшего. «Младшие» все время были в роли подопечных у старших. Также все в какой-то момент очень хотели иметь брата или сестру. В какой-то момент их (брата-сестру) ненавидели, испытывали ревность, а потом осознавали, что это самый близкий и дорогой им человек. Интересно то, что те, у кого не было брата или сестры, или у кого не было возможности с ними общаться ввиду каких-то причин, до сих пор ощущают чувство какой-то обиды и чего-то не состоявшегося.

Мы играем в отношения. Каждый придумывает для себя роль, ситуацию в маленьком театральном действии. Переживая  свои детские воспоминания, роли, ситуации, ты невольно окунаешься в то время, но смотришь и играешь это сейчас совсем по-другому. Ты анализируешь их, придаешь простым детским воспоминаниям какой-то свой окрас, свое понимание. Роль выбирается вполне осознанно, что можно расценить как выбор наиболее знакомой или удобной позиции, которою мы часто используем в жизни.  

Я и сестра.

Сестра. Что для меня сестра? Игра навеяла на меня мысли о том, что для меня сестра. Кем была она для меня в детстве и кто сейчас. У нас были разные периоды в наших отношениях. Были периоды ссор, ревности, близости, взаимопонимания, нежности друг к другу. Сейчас мы самые близкие люди. Какое одиночество испытывает человек, когда у него нет брата или сестры (а лучше и того и другого)?

2 часть — Среди нас

 Это анализ не просто твоих отношений с братом или сестрой, а ты и твоя сестра (брат) в системе семейных отношений. Твое место в отношениях родителей, какое место занимает твой брат (сестра).

Самое интересное, что детская обида по поводу того, что тебя не так сильно любили как брата (сестру) (или тебе это казалось), не забывается. Это чувство детской ревности остается очень ярко и, в большей степени, у старших.

Как правило, все участники нашей игры настаивали на том, что к ним старались относиться одинаково, по крайне мере родители делали такую установку или распределяли, что кому — то из детей будет уделять больше внимания папа, а кому-то мама. Если и были какие-то предпочтения у родителей, бабушек, дедушек к кому-либо, то, как правило, с возрастом возникало понимание того, что они зачастую беспочвенны.

Интересно, что твой брат и сестра иной раз бывают ближе  тебе, чем родители.  Чаще всего братско-сестринские отношения бывают теснее, интимнее, чем детско-родительские. Между детьми быстрее устанавливается взаимопонимание. Особенно если у них не такая большая разница в возрасте. У них общие игры, общие интересы, секреты, возникает свой общий язык, понятный только им. Родители меньше могут проводить времени с детьми, чем те друг с  другом. И часто даже возлагают часть небольших обязанностей старшему ребенку в отношении младшего. Родители зачастую ушли далеко от понимания детского мира и сфера их заботы о ребенке замыкается в рамках бытовых проблем: накормить, обуть, одеть. Их волнуют переживания, проблемы ребенка, но им  в их возрасте сложнее это понять, даже скорее прочувствовать, чем брату или сестре, который порою знает гораздо больше, чем родители.

3 часть – В нас

 «Забудь о своем уме и приди к своим чувствам»[5]

Третье действие основано на принципе Гештальт-терапии. Осознавании. Главная цель гештальт-терапии — достижение возможно более полного осознавания себя: своих чувств, потребностей, желаний, мыслительной деятельности — идей, образов, воспоминаний и предвосхищений, а также насколько возможно полного осознавания внешнего мира, прежде всего мира межличностных отношений. Гештальт-терапия, прежде всего, это умение слышать себя, чувствовать свои эмоции. Осознание нетождественно интеллектуальному знанию о себе и окружающем мире.[6]

После воспоминаний твоего детства, которые прошли яркой картинкой перед тобой, тебе нужно заглянуть в себя, проанализировать свои ощущения. Прошлые воспоминания вызвали у тебя сильные эмоции и твоя задача услышать себя и спросить: что из полученного, пережитого в детстве опыта «братско-сестринских» отношений является моим ресурсом или слабостью сейчас?  Какая связь тебя сейчас и твоих детских отношений с братом, сестрой? Какую это тебе сейчас дает силу? А какую слабость?

Ту роль, которую ты привык играть в детстве (младшего, старшего), ты продолжаешь нести и дальше по жизни. Детство выступает источником настоящих (сегодняшних) привычек, моделей поведения, способов видения мира, «другого». В сложных перипетиях жизненных отношений твои первые отношения с братом (сестрой) являются той основой, тем принципом, по которому ты живешь и сейчас. Хотя это совсем не говорит о том, что в ваших личных отношениях даже во взрослом состоянии сохранились эти установки. Они изменились, но «всплывают» в критический или напряженный момент, когда степень старшинства (или «младшинства») оказывается значимой.

Способность вести себя определенным образом, вдали от брата (сестры) проявляется наиболее ярко в коллективе, где видны ролевые предпочтения людей – быть ведомыми или вести за собой, заботиться или принимать заботу, быть центром внимания или казаться незаменимым, при этом незаметным.

Умение заглянуть в себя, проанализировать свои чувства, суметь передать это словами, театральным действием, жестами, это лежит в основе творчества. Все творческие шедевры основывались не на разуме, а на чувствах. Понимание твоих ощущений, умение прислушиваться к себе, оценивать свои переживания, умение  сознавать их и  выражать. Этот момент я считаю наиболее важным для моей дальнейшей творческой жизни.

 

Используемая литература и источники информации.

1. Corey. G. Theory and practice of counseling and psychotherapy. Cole Publishing Company, Pacific Grove, California, 1990

2. Статья о Гештальт – терапии {on-line}.

Метод доступа [http://gestaltnsk1.narod.ru/gest.htm]. Дата обращения 19.12.05.

 

 

Эссе Анны Л.

 «Первую дочь по семье бери, вторую по сестре».

(Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля:  Сестра)

Игра I. Записки на полях.

Смысл игры заключается, скорее в самом процессе, нежели чем в результате от нее полученном и, самое главное, не упустить тех «свежих впечатлений» после игры для анализа собственных ощущений и сознаваний. 

«Я» — потерянное действие.

Мы пишем  сценарий своей «мы» — жизни и спотыкаемся об отсутствие «Я», постойте, а где здесь я? Почему сразу «мы»? Мы же не близнецы, нас двое, мы не погодки, разница в возрасте не маленькая. Сначала было «Я», а потом все остальное, то есть понимание своей принадлежности через самое себя и переживание опыта своей жизни и своей семьи через свое миропонимание. «Я» — действие.

Счастливое детство.

У меня нет знакомых детей, которые не торопились бы взрослеть или взрослых, которым бы хоть иногда, хоть на минуту не хотелось бы вновь стать детьми, то есть быть взрослым, но воспринимать настоящее в романтических тонах, наслаждаться зависимостью, без суеты, карьерных планов и стереотипов. Просто лежать в постели, злиться на бабушку за «дневной сон необходимый для здоровья ребенка», смотреть на высокие деревья и вдыхать пар, поднимающийся с горячего асфальта летом после дождя, сознавая при этом, я – ребенок, если я вдруг умру, мир закончится и ничего этого не будет.

«Мы»: сестра и «Я».

Сестринские отношения неоднозначны. Особенно, когда разница в возрасте между сестрами велика. С позиции старшей сестры можно наблюдать этапы взросления, развития и становления личности младшей. То есть, по сути, видеть то, что способны увидеть только старшие поколения – родители внешне, еще и изнутри — искренность и доверительность в братско-сестринских отношениях очень сильна в детстве, главное, суметь удержать это до поры мудрой старости, не потерять сегодня или где – то вчера.  

«Среди нас». «Мы» и поколения. Время.

Закономерно, что время, в итоге, ведет нас к обмену ролями старшие – младшие. «Старший» требует у «младшего» ответственности за принятие решений, заботы и опеки, физически явно не нуждаясь в этом. В поколенных отношениях ребенок, взрослея, с каждым годом все более, ощущает ответственность за жизнь родителей и происходящее в ней. В этом есть похожесть.

«В нас». 

Сознательно исключая кого – то родного из своей жизни мы болеем. Расставаясь же, мы перестраиваем отношения, меняем быт и сознание, понимание родственных связей. Расставание – это катастрофа, это переломный момент, когда мы сталкиваемся с необходимостью переосмысления событий своей жизни, поиском новых точек опоры и нового места в системе родства. Если эмоциональные связи с семьей сильны, если сильны традиции, то сильно понимание своей принадлежности – это помогает немало и придает сил, в то же время, в некотором смысле разрушая осознание себя как индивидуальности и понимание своих собственных желаний.

 

«Ребенок играет куклой, кошка мышью, а всяк любимою мечтою».

(Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля:  Играть)

 

«Не бойтесь играть, но не впадайте в маразм»

К. Кандыба.

Игра II.

Индивидуальное.

Откровенность в правилах игры не значится, наоборот, чрезмерное злоупотребление оной способно невероятно навредить процессу игры. Видя волнение и тревогу игрока, указывающего на имевшие место в его жизни драматические события, я не испытываю ничего, что можно приравнять к сочувствию или сопереживанию. Я не могу найти в себе сил, чтобы проанализировать причины и поводы, спровоцировавшие данное следствие. Я испытываю смятение, ищу оправдания не события, но участника и его откровенности, и только. Я сижу и борюсь с желанием встать и уйти, обязательно вернуться, когда это закончится, но все-таки, но я не могу, возможно, такой поступок кого – то обидит. В то же время, я вижу, как игрок сознательно драматизирует, преувеличивает и играет, а неискренность самой игры совершенно недопустима, на мой взгляд. Когда же очередь повествования доходит до тебя, и несколько пар глаз смотрят на тебя, ожидая участия, ты подбираешь слова и речевые формы, способствующие вместить в себя максимум и ничего, или просто просишь дополнительное время в надежде, что о тебе забудут. И забывают. И ты рад.

Участники. Группа.

Воспитание, ответственность перед своей семьей, уважение ближних, окружающих нас повсюду людей – это личное дело каждого. С самого детства мы впитываем истины взаимоотношений, отражающих понимание того, что, то, что мы есть в обществе, где мы – это наша семья и что мы несем ответственность не только за себя, но и за всю свою семью, каждую секунду своей жизни. Обижая, оскорбляя или унижая кого – то мы унижаем, оскорбляем или обижаем от имени своей матери, своего отца, сестры или брата. Я не верю в человека уповающего на свою ответственность за брата или сестру, в то же время, находящего возможным, зная лично сознательно не замечать не тебя, не здороваться при встрече, выносить необоснованные суждения о тебе и твоих личных качествах, строя суждения на догадках, не прибегая к соблюдению несложных норм сосуществования. Человеку свойственно ошибаться и играть. Играть в себя, в свое усложненное «Я», которое способно оправдать любой дурной поступок. В этом случае ответственность вовсе не ответственность, а опека, что, безусловно, очень хорошо, но не имеет ничего общего с уважением к себе, своей семье и окружающим.

Игра – это событие, не просто время, проведенное вместе. Со — бытие, когда мы, казалось бы, должны были, отбросив недоверие друг к другу, попытаться понять и переосмыслить обстоятельства времени и места, участников, само событие. К сожалению, этого не было, наверное, оттого что – это не являлось целью и идеей, а вероятнее всего, просто от нежелания самих игроков.

 

Эссе Нонны Л.  Пьеса-эксперимент  «Братья и сестры»

Действующие лица: Старший, Младший

Все происходит в разное время и в разных местах.

 

Рецензия на пьесу-эксперимент  «Братья и сестры»

Каждый раз, соглашаясь на участие в подобном эксперименте, понимаю, что ничего хорошего из этого не выйдет.  Ведь что такое игра? Это не просто «занятие, служащее для развлечения, отдыха, спортивного соревнования [7]», а, скорее,  модель жизненной ситуации, где каждое действие и событие  предполагают содержание в себе скрытых мотивов, а поэтому напряжения и оголения всех чувств.

Так, предвкушая атмосферу всеобщей легкой паники, вызванную ожиданием скрытого подвоха или ловушки, желанием ее избежать, не ударив в грязь лицом, проявить себя как хорошего игрока, и показать все, на что способен, я шел на это представление. В глубине души надеялся, что на этот раз повезет.

Надежды не сбылись.

Игра велась на разных уровнях и в разных направлениях. Параллельно с основной игрой «на поверхности» (ограниченной сценарием и режиссурой), разворачивались действия игры «в себе», и игры «в себя».  Самым заметным, несмотря, на его «глубину», оказался последний уровень. Эта игра, заданная собственными правилами, и представлениями человека о себе. Действия этой игры направлены на создание выгодного, требуемого образа Я (представления себя) в конкретном кругу людей.

«Непрофессионализм» участников сценического действия, а именно, не умение гармонично сочетать игру на разных уровнях, был налицо. Играя, актеры не вживались в роль, не пытались вспомнить «как это было», а моделировали новую ситуацию «как это могло бы быть, учитывая то, каким я сейчас здесь являюсь (а точнее, хочу являться)».

Как бы не пытались они скрыться за масками — фальшь вылезала наружу.  Сцена театра  превратилась в цирковую арену. Наигранная искренность, клоунские  эмоции, желание, во что бы то ни стало, выделиться, выскочить, сказать что-нибудь, привлечь к себе внимание, и, наоборот, желание несчастного зрителя из первого ряда, которого вытаскивают на сцену, скрыться, уйти, провалиться сквозь землю —  весь этот психоз, который творился, и составлял атмосферу игры.

Действие первое «МЫ»

Итак, действие первое, в котором актеры импровизировали на тему самых ярких ранних воспоминаний Младшего о Старшем, и наоборот.

Пытаясь влезть в состояние Ребенка и убедить зрителей в том, что он им и является, Младший лез под стол, вещал-сюсюкал оттуда детским голосом о недетских проблемах. Младший поступил как младший. Пытаясь казаться взрослее, чем он есть (то есть был) на данный момент, не позволяя Ребенку проявиться в полной мере, он ограничился размышлением о своем сегодняшнем понимании проблемы, через кривляние и игру в игру.

Старший, оправдывая звание старшего, взял всю ответственность на себя и, в очередной раз, показал пример, «как надо делать». Давно перестав играть в куклы, и научившись читать, Старший поведал истории из своего дневника. На чем и ограничился, не вдаваясь в подробности.

Действие второе. «СРЕДИ НАС»

Второе действие я бы назвал «мы его теряем». Обрывки связной речи, перебрасываемой по кругу, точнее «по солнцу», должны были, по всей видимости, сформировать в моей голове поток мыслей, направленных на выявление неких форм властных отношений внутри семьи. Но этого не произошло. Единственное, что крутилось в голове, это: «хочу курить, хочу домой, хочу куда-нибудь, и быстрее, лишь бы не быть здесь». Еще несколько минут я судорожно перебирал, точнее, отсеивал от «хочу курить» и «хочу домой», обрывки воспоминаний из детства, которые можно было бы выдать за пример форм властных отношений внутри моей семьи. Ничего не вышло. Я пропустил ход, предоставив тем самым рвущимся в бой скорейшую возможность излить душу. Еще несколько минут я честно пытался вникнуть, уловить смысл произносимых ими слов. Что-то про бабушку, про «достоин ли ты мыть посуду», про письма, наказания, поддержку и давление… 

После чего попытки уловить смысл происходящего были совершенно оставлены.

Антракт

Перед последним действием был антракт, в процессе которого происходило поедание буфетных пирожков-бутербродов, и «пережевывание» случившегося. Кулуары были заполнены сигаретным дымом и разговорами о том,  что происходит на этой экспериментальной сцене, в чем смысл игры, и есть ли он вообще. Для кого-то ситуация казалась просто абсурдной, некоторые порывались даже уйти, но по разным причинам все же остались.

Действие третье «В НАС»

Действие третье, или «понимающее самосознавание». Участники игры пытались отыскать и представить все те качества в себе, которые они сами расценивают как элемент внутреннего риска или как ресурс.

Не являясь ни Старшим, ни Младшими (или осознав в тот момент, что являюсь и тем, и другим одновременно) я нашел свою роль, свое место в этой игре. Это третья (необозначенная, незапланированная) роль, которая определяется наличием потенциальной возможности выбора, пространства для импровизации, и самодостаточностью. Эта роль позволяет находиться одновременно внутри и вне процесса или системы – как бы, посередине, на границе. Это наиболее психологически комфортная позиция. Данный опыт позволяет быть более гибким, использовать удобные модели поведения в зависимости от конкретной ситуации.

Но, с другой стороны, отсутствие реально существующих братско-сестринских отношений заставляет достраивать ситуацию до «идеальной», уже в сознательном возрасте учиться доверять людям.

Не являясь ни Старшим, ни Младшим, трудно ответить на вопрос, в чем особенность братских, сестринских и братско-сестринских отношений по сравнению с другими отношениями родства, являются ли они глубже детско-родительских и т.п. Первоначальная гипотеза, существовавшая до начала действия, об особенности в неизменности статуса отношений старший – младший, не подтвердилась. Потому, как также, как дети, вырастая становятся родителями для своих детей, а чьи-то родители одновременно являются чьими-то детьми, также, старшие и младшие, в различных ситуациях, могут меняться местами.

Возможно, именно доверие, и опыт его формирования между двумя людьми, составляющими маленькое сообщество (со своим особым устройством, законами и порядком), является отличительной особенностью этих отношений.

Эффекты

Необходимо отметить одну важную деталь, что для проведения подобных игр, в идеале, требуется гораздо больше времени. Но в данной ситуации недостаток времени был превращен в одно из условий существования игры. И, на самом деле,  игра состояла, не из трех, а из четырех действий. Последнее (неформальное, предполагаемое) действие началось после официального завершения сценической постановки. Участники процесса объединились в малые группы, внутри которых началась новая (или продолжилась) игра на сознавание того, что же на самом деле произошло, и продолжает совершаться, какова была цель этой игры,  и была ли она достигнута? Лишь в состоянии отдаленном от событий самой игры (в общении) приходило сознавание этого события как чего-то целого, а не мыслей, существующих в образе этой игры в твоей голове.

В заключении

Спектакль окончен. Занавес. В зале аплодисменты. А в голове: «Не верю». И, наверное, дело даже не в том, что игра была неискренняя, и не в том, что кто-то переигрывал, а просто в голове осталась эта мысль: «не верю». Возможно они плохие актеры, но они играют. А ты нет. Также как и в детстве. Когда они прыгали в резиночку, играли в прятки, бегали «кто быстрей отсюда до качелей», а ты сидел на скамейке и наблюдал за их игрой. Ты не прыгал, не прятался и не бегал не потому, что тебе не хотелось, и не потому, что ты «слишком рано повзрослел». Ты просто не верил. Не верил в то, что сможешь также как они, в то, что у тебя получиться. Эта неуверенность в собственных силах до сих пор живет внутри. Отсюда нежелание быть сравниваемым с кем-то, страх оказаться хуже. Ты всегда был один. Тебя никогда не ставили в пример, и не сравнивали с братом или сестрой. Просто потому, что ты был единственным (ребенком в семье) и самым лучшим. Поэтому само слово «игра» рифмуется со словом «паника». Страх, что вот сейчас все раскроется, и все, а главное, ты сам поймешь, что ты не единственный и не лучший, бьется о голову мыслью «бежать, бежать, куда угодно, бежать отсюда». И ты бежишь, прячешься, а кто-то похожий на тебя остается там и играет за тебя.

Не знаю, было ли участие в этом сценическом моделировании способом сознавания себя,  своей роли в обществе,  или опытом управленческой и командной деятельности, или, возможно, опытом получения опыта? Эти вопросы возникают (или, лучше, придумываются) только сейчас, тогда  их не было.

Стала ли эта игра для меня способом  возвращения  в состояние Ребенка, когда все события воспринимаются непосредственно и полно, явилось ли это техникой, позволяющей мне обратить внимание на то, что происходит со мной, во мне и вокруг меня? Думаю, что нет. Я не был ее участником.

 

Эссе Елены Т.

Все мы родом из детства…

Долго мучаюсь над текстом, как в школе, не могу приступить к сочинению не совсем на вольную тему. С трудом успокаиваюсь, справляясь с внутренним волнением и страхом. Хотя это должно быть странно – позади много написанных текстов, но решимость на каждый из них требует особого душевного состояния и воли. 

Недавно вместе со своими сокурсниками приняла участие в одной замысловатой игре «Братья и сестры», попробую ее описать. 

Когда что-то рвется внутри, а обращение к своему прошлому становится болезненным и явно нежелательным ощущением, сложно принимать участие в подобных играх. Сразу хотелось отказаться и потом, как-нибудь после, выступить в более  привычной роли – исследователя, стороннего наблюдателя происходящего, т.е. просто суммировать и холодно проанализировать чей-то пережитый опыт. Однако приняла решение остаться, не могу сказать, что как-то особенно затянула или увлекла Игра: ожидала от нее чего-то большего, возможно, более эмоционального, не только от себя, но и ото всех участников.

Ощущения какой-то новой приобретенной близости не возникло: показалось, что некоторые как всегда, на ходу придумывая сюжет для рассказа, играли роли под теми же масками, принятыми ими однажды в нашей школе.

Однако я отвлеклась… Почему решила остаться в Игре – не знаю, просто захотелось принять участие и «почувствовать» что-то, пережить некоторое событие изнутри и описать его [8]. Причем мне важно было не проанализировать, т.к. анализ – это всегда критика, а именно описать, рассказать то, чем захотелось сразу же после игры поделиться с другом.

С другой стороны – совсем не хотелось все это описывать, т.к. несмотря на то, что сейчас все мы, участники, пытаемся описать произошедшее, как некое культурное событие – например, театральную постановку или перфоманс, в котором мы были задействованы, совсем абстрагироваться не получается. Все прекрасно отдают отчет, что это не был сеанс психоанализа или душевной терапии, и все равно участие в Игре было слишком личным. Каждый вспоминал или умалчивал своё детство… Причем в данном случае даже неважно, что не все были честны. Так или иначе, каждому пришлось чем-то поделиться с другими, т.к. все не только вспоминали, но пытались взглянуть внутрь себя и ответить на вопрос, что всё пережитое дает им сейчас.

По-прежнему, как и в момент Игры, полагаю, что не сама Игра, а именно ее описание несколько походит на душевную порнографию, за которую совсем не хочется получать оценку. Да и по какому критерию можно оценить это описание? Это стало второй причиной, по которой захотелось остаться в Игре в качестве живого участника, а не стороннего наблюдателя или оценщика (да, простит меня, уважаемый учитель).

Стоит рассказать о структуре Игры. Композиционно она удивительно логична и запоминаема: поделена на три, как показалось, равные (равнозначные) части – действия: мы, среди нас и во мне. Действительно жаль, что время Игры было ограничено – она длилась около трех часов. Из-за этого вторая часть оказалась менее выразительной, в смысле пластических образов, – из-за экономии времени участники не инсценировали свои воспоминания[9].

Мы – наши личные, самые первые воспоминания о своих братьях и сестрах, главное, за что нужно было зацепиться – это имя (каким называли друг друга в детстве), место (для совместных игр) и сцена (какое-то яркое событие, можно даже конфликтное). Все пытались вспомнить момент, когда они осознали, что у них есть старшие или младшие братья или сестры.

Среди нас – участники вспоминали об отношениях между старшими родственниками, т.е. на этот раз в центре оказались поколенные отношения и вопрос были ли эти отношения властными, и какая возникала реакция на них.

Во мне – все мы должны были пережитый опыт отношений почувствовать в себе, понять, в каких чертах нашего характера, особенностях нашего мышления это проявляется. Попытаться осознать как «все это родовое сознание» присутствует в нас теперешних и ответить на вопросы: что задано нашим прошлым, что можно расценивать как фактор риска («глубокой ямой»), а что воспринимать и усиливать как свой ресурс как творческого, так и личностного роста, всегда следующих вместе.

Игра сама по себе чрезвычайно коммуникативна – все время шло общение между участниками, причем достаточно близкое: все говорили не на абстрактные, а на очень личные темы. Общению способствовала доброжелательная обстановка, наводящие вопросы уважаемого учителя, а также то, как мы занимали небольшое пространство учебной аудитории, на время ставшей местом наших игр. Мы то создавали сцену, превращаясь в актеров и зрителей, то сидели в кругу, имея возможность видеть глаза каждого, то, пересаживаясь с одного стула на другой, пытались найти там себя и обратиться к нему.

Несомненный плюс Игры, как кем-то организованного действа, в том, что она была весьма динамична. Каждая из частей игрового процесса включала вовлечение участников в различные деятельности. В первой части все восемь участников были поделены на две команды: старшие и младшие. Каждому было дано 5-7 минут на личные воспоминания, затем в командах происходило обсуждение того, что каждый решился произнести вслух, для всех. Затем команды, в которых изначально был выбран режиссер, представляли некий связный сюжет и разыгрывали небольшой спектакль на основе прозвучавших историй, пытаясь их как-то объединить. Во второй части мы все сели в круг: друг за другом против часовой стрелки делись впечатлениями. И, наконец, в третьей – каждый из нас в алфавитном порядке (наоборот) снова занимал нашу импровизированную сцену, представлявшую собой на этот раз два стула: «во мне – плохое» и «во мне – хорошее». Такое своеобразное «обращение» к самому себе помогало этому «спонтанному самораскрытию».

До Игры и даже долгое время в процессе ее – вплоть до третьей части, мне казалось, что она имеет больше смысла и значения для нашего учителя, чем для нас самих. Первоначально мне было просто интересно, интересно наблюдать за тем, как будут дальше развиваться события в Игре. Не имея ни братьев, ни сестер, мне, наверно, было сложнее вспомнить, что же вообще я знаю о братско-сестринских отношениях – вспоминались отношения между мамой и тетей, отношения моих друзей и подруг, вспомнила, что у меня есть молочные брат и сестра по отцу, которых я никогда не знала, о своем желании в детстве иметь старшего брата, вспоминались наши, с детства запоминаемые почти наизусть, фильмы «Старшая сестра», «Старший брат», чеховские «Три сестры» и многое другое… И только после перерыва, к своему ужасу «вспомнила» о том, что у меня самой ведь есть близкий мне человечек – мой двоюродный младший брат, с которым огромная разница в возрасте, он живет в другом городе и мы очень редко видимся. Только через два часа после начала Игры, и невероятно поздно после ее первого обдумывания. Даже не хочется это комментировать, к тому же этому было найдено верное слово почти в конце Игры одним из участников – «исключение»…

Третье действие, как оказалось, имело смысл в первую очередь для нас и лично для меня. При выборе стула почти все сначала предпочли «хороший». Я выбрала другой и могла бы на нем остаться. Это произошло не из-за моего нервного состояния до игры, оно как-то постепенно отошло на второй план. Просто я подумала о том, что для меня здесь гораздо больше «элементов риска» и они серьезно перевешивают.

Это и отчужденность, разорванность внутренних семейных связей, а отсюда и эгоистичность (гиперответственность, соответственно, только за то, что я делаю или в чем я вместе с другими принимаю участие и отвечаю), отсутствие чувства защищенности, ранимость, позиция старшинства, несмотря на то, что почти всегда в своем окружении являюсь самой младшей, закрытость и часто нежелание доверять кому-то или, говоря на профессиональном языке, делегировать часть обязанностей, и многое другое.

Для моей дальнейшей академической и творческой жизни здесь оказались важными только моя самостоятельность, умение принимать решения, и в принципе решимость, отсутствие страха одиночества – мне всегда уютно наедине с собой (хотя снова это, скорее, минус), значительная степень рефлексии – и в целом постоянный внутренний диалог с собой, а отсюда продуманность шагов и решений наряду с от природы свойственными мне спонтанностью и даже взбалмошностью характера, желание достроить те отношения, которых у меня не было, что проявляется как в отношении друзей, так и коллег.

Сейчас я думаю, что, несмотря на значительные «ямы», плюсов тоже достаточно, нужно только всегда отдавать в этом отчет. К тому же, уже окончательно выбранная мною управленческая позиция и профессия, как мне кажется, предполагает умение правильно распоряжаться в первую очередь своими внутренними ресурсами и знание своих рисков (прежде чем начать что-либо организовывать или кем-то руководить). 

Не люблю говорить за всех и не вижу смысла описывать то, что эта игра дала другим участникам или всей группе, поэтому описала только то, что почувствовала и поняла сама. Отмечу только, что важным моментом было наше совместное участие в коллективном очень личном действе, а также попытка поговорить друг с другом в неформальной обстановке, стараясь не то, что бы понять, но хотя бы услышать другого.

Сложно, не опираясь на какие-нибудь умные научные исследования по философии, психологии или педагогике о поколенных и братстко-сестринских отношениях, рассуждать об их концепте. Сложно, да и не нужно. По собственным ощущениям мне всегда казалось, что, несмотря на то, что братско-сестринские отношения «более упрятаны в жизнь» и менее заметны, они более прочные. Именно потому, что нет этого поколенного разрыва – возрастной пропасти непонимания, которая часто встает между родителями и детьми. Братья и сестры ближе друг к другу, часто между ними больше доверия и взаимопонимания. Неслучайно наши самые близкие друзья становятся нам родными и воспринимаются не только как часть нашей жизни, но и как часть нашей семьи – как те же братья и сестры. По-моему, в этих отношениях  больше равенства или равноправия: все в нашем подлунном мире в какой-то мере братья и сестры.

То, что объединяет братско-сестринские отношения с поколенными, как мне кажется, это их изначальная данность. Ты можешь не поддерживать эти отношения, избегать своих родственников, стараться не думать о них, т.е. любым способом «исключать» их из своей жизни и сознания, но это не изменит факта их существования и воздействия, пусть даже и опосредованного, на твою жизнь. В мире все слишком тонко взаимосвязано, хотя понимание этого часто приходит только вслед за утратой.

Хотелось связного и вдумчивого описания произошедшего, но текст походит как часто в современной литературе на неконтролируемый поток сознания, а жаль…

 

Эссе Алексея Ч.

Введение:

В представленном ниже кейсе – описание и опыт игры на тему «Братья и сестры». Игра длилась около 3 – х часов. В игре принимало участие 8 человек.

По условиям игры игроки должны были разделиться на две группы. Первая группа – младшие (братья или сестры), вторая – старшие (братья или сестры). В результате формирования групп выяснилось, что у двух человек не оказалось родных братьев или сестер Игра происходила в три этапа.

В первом — «Мы», — происходило первое припоминание и сознавание братско – сестринских взаимоотношений.

Во втором — «Среди нас», — участники вспоминали отношение к братьям и сестрам со стороны старших родственников.

В третьем – «Во мне», — резюмировалось наследие братско – сестринских отношений лично самим участником этих отношений.

Игра была спроектирована таким образом, чтобы участники смогли вспомнить и оценить свой опыт взаимоотношений с братьями и сестрами, а также познакомиться с чужим.

«Мы»:

Необходимо было вспомнить самые первые взаимоотношения с нашими братьями (сестрами), когда мы объединяемся вместе для какого – либо действия (вспомнить место этого действия, имена, клички, которыми мы друг друга называли и.т.д.). Т. е. вспомнить общий сюжет, героями которого являются мы, наши братья и сестры. А затем, сложив наши впечатления, выстроить общую сюжетную линию наших воспоминаний в коротком игровом мини – спектакле.

На первом этапе участникам было трудно найти не конкретную ситуацию из прошлого, а выбрать из многочисленных ситуаций ту, которая была бы наиболее осознанна настолько, чтобы привести ее в соответствие с правилами игры.

Обе группы представили 2 мини – спектакля. Сначала выступала группа младших. Это название группа несла условно т.к. из трех человек двое вообще росли без братьев и сестер. Лишь одно девочка была младшей в семье.

Стол. Под столом играют две девочки. На столе сидит третья спиной к нам. Девочкам под столом не больше 5 лет. Одна что-то рисует на бумаге. А другая говорит она о том, как ей грустно без сестры, как она хотела бы общения с сестрой. Девочка, которая рисует, не слишком понимает свою подругу. Она увлечена рисованием. Тем временем  девочка (старшая сестра) сидящая на столе снимает трубку телефона и начинает разговор со своим отцом, в котором она извиняется, что не сможет сегодня придти к нему.

Группа, в которой находился я, группа старших сестер и братьев представила моноспектакль, в котором один человек за столом пишет дневник и вспоминает о событиях прошлого. В этом сюжете мы соединили все вспомнившиеся нами моменты в единую хронологию взросления человека, пишущего дневник. При этом каждый вспомнил самые, как ему показалось, важные моменты ранних взаимоотношений со своими братьями (сестрами). 

В первой части игры определение и установка «Мы» — это поиск общих моментов концентрации взаимоотношений с нашими братьями (сестрами), их пиковое состояние, которое наиболее полно может характеризовать родственные чувства внутри каждого из нас по отношению к нашим братьям (сестрам).

Первая группа младших сестер (поскольку большинство не имело сестер вообще), в коллективном сюжете представила тоску и сожаление по поводу нехватки общения с сестрой, чувство одиночества, которое сопровождает их до сих пор.

Вторая группа старших сестер (братьев) представила в сюжете свою ответственность за младших, которая выразилась в стыде за какие – то поступки младшего, в желании помочь (оказать какую – либо услугу) младшему и в чувстве любви к своему брату (сестре) испытанному в критической ситуации (на грани смерти младшего). Таким образом, младшие рассматриваются старшими как частичка личности старшего, за которую они несут ответственность, испытывают стыд, чувствуют любовь (точнее страх «потери части себя», в случае смерти младшего).

Лишь одна девочка была младшей в семье, ее воспоминания и ощущения были единственным опытом в нашем  классе. Она сильно ощущала на себе ответственность старшей сестры по отношению к ней и привыкла к этой своеобразной защите. Чувство защищенности породило в ней позитивное отношение к жизни и уверенность в поддержке со стороны.  Поскольку в первой части игры ориентированной на совместный спектакль эта девочка была в окружении девочек выросших без сестер (братьев), то ее положительные ощущения и воспоминания были поглощены некоторой тоской и одиночеством остальных.

«Среди нас»:

Во второй части игры надо было вспомнить отношения к младшим и старшим со стороны взрослых родственников.

По мере развития игры участники вспоминали все больше моментов из своего прошлого, и  участники стали находить общие переживания и общие черты поведения в прошлом по отношению к своим братьям.

Здесь уже не было деление на группы, и каждый вспоминал, выстраивая свою линию повествования.

Мнения участников по отношению к группам стали расходиться. Отношение со стороны взрослых к старшим и младшим в семье было индивидуальным. Кто–то чувствовал преимущество во внимании к себе или брату (сестре), кто–то не ощущал этого преимущества, но в целом взрослые стремились внушить старшим ответственность за младших, а младших – учили брать пример со старших. Т.е. родители (взрослые) делили любовь и строгость между детьми, а дети, так или иначе, ощущали это.

К единственным детям в семье взрослые относились таким образом, что и вся их строгость и любовь предназначались одному ребенку. Эти дети всегда находились в своеобразном диалоге  с самим с собой.

В соответствии с вышеизложенным можно полагать следующее:

1. Старшие в семье приобрели избыточную ответственность. Им свойственно брать чужую ответственность на себя, а так же показывать пример и учить чему-либо (делай как я).

2. Младшие наоборот не испытывали чувства ответственности, стремились во всем подражать старшим и спрашивать у них совета (делай как старший).

3. Единственные дети в семье всегда отвечают сами за себя, они не показывают пример и не стремятся обучить, а лишь задают критерии и определяют цели (делай то, что считаешь нужным для достижения цели самостоятельно).

«Во мне»:

В третьей части игры участникам предлагалось осуществить диалог с самими собой, пересаживаясь попеременно на один из двух стульев. Первый стул – недостатки, второй – достоинства.

Здесь  человек связывал нынешние свои черты характера с наследием братско–сестринских взаимоотношений, определяя эти черты как недостатки или достоинства. В результате оказалось, что достоинства и недостатки переходят в свои противоположности в зависимости от ситуации. Поэтому участники говорили скорее о ситуациях, в которых одна и та же приобретенная черта характера – недостаток, а в другой – достоинство. Единственно в чем участники дружно усматривали недостаток черты характера, так это в ее гипертрофированности, которая мешала проявлению (или появлению) других черт.

Старшие видели свои «достоинства – недостатки»   в стремлении брать чужую ответственность на себя. Поскольку родители с малых лет определили их как старшего, на которого должен равняться младший, то у них развилась черта характера, которая позволяет характеризовать любой поступок как правильный (они же старшие и должны подавать пример), а стремление показывать пример развился в приказ: делай как я.

Младшие «достоинства – недостатки»  заключались в стремлении прислушиваться к чужим советам и потребности в руководстве со стороны, в тенденции менять свое мнение на чужое авторитетное, в затрудненности  принятия решения без согласия на то большинства (или старших).

Единственные дети в семье ведут внутренний диалог с самим собой (с собой правильным и с собой неправильным) и, таким образом, выработали в себе уверенность в своих силах и своем мнении, принимают решения единолично, отвечают только за себя и не стремятся никого обучить и показать пример, а лишь осуществляют контроль.

Заключение:

Чтобы уметь выгодно использовать свои приобретенные в братско – сестринских отношениях черты характера необходимо выяснить для себя ситуации, в которых эти черты являются преимуществом, а в тех ситуациях, где они являются недостатками нужно принимать во внимание опыт других людей, в котором их черты характера в этих ситуациях являются преимуществом.

Конечно «чистота эксперимента» в проведенной игре была многократно нарушена (хотя это тоже могло быть правилом игры).

Для полноценного анализа, который мог бы быть поводом для какого–нибудь действия применительно к жизненной ситуации, в этой игре было слишком мало входных данных. Налицо была диспропорциональность старших и младших, а так же единственных детей в семье. К тому же среди компании сестер, я был единственным братом. Конечно можно все же предположить, что наш коллектив (класс) является маленьким отражением общества (общество в миниатюре), в котором мужчин меньше, чем женщин, общество в котором  существует определенная диспропорциональность (граничащая с закономерностью) количества, разницы в возрасте братьев и сестер, а так же единственных детей в семье. Но слишком малое количество участников игры не позволяет опираться на их опыт для того, чтобы с уверенностью судить о чем бы то ни было. Здесь скорее можно говорить о начале процесса игры и размышления внутри самих участников. Игра является своеобразным маленьким зеркалом, в котором находят отражения переживания участников (если участники того захотят). Думаю опыт, полученный в результате игры, поможет участникам начать процесс размышления над братско – сестринскими отношениями.

Приложения:

Память человека субъективна в том плане, что часто желаемое выдается за действительное. Вспоминая какое – либо событие в прошлом, человек обязательно его резюмирует: «…- вот такой я был храбрый еще в детстве!..» или «…- вот такие мы были дружные (конфликтные) братья», хотя на самом деле ситуация могла быть не такова, какой ее видит человек сейчас. Из детства человек подпитывается эмоциями и впечатлениями, которым  придает значение, лишь становясь взрослее, и с высоты своего возраста трактуя свое прошлое в угоду настоящему. 

По моему опыту человек рассматривает своего брата или сестру как частичку себя или копию себя («улучшенную» или «недоработанную»). Ребенок умозрительно понимает, что он состоит наполовину из мамы и наполовину из папы, так же как и его брат (сестра). То есть брат (сестра) это и есть он, только в прошлом или в будущем. Потерю мамы и папы я неоднократно прокручивал в своем сознании и для меня это больно и страшно, но понятно (поколения сменяют друг друга), а потерю брата мне представить трудно. Отождествляя себя с ним, мне кажется, что пока живу я, живет и мой брат. В брате или сестре человек любит или ненавидит как бы себя.  И мой опыт, полученный в игре (и в жизни) свидетельствует о том, что между братьями и сестрами существует невидимая  взаимосвязь, более тонкая, чем  взаимосвязь с родителями. Это отношение как будто к самому себе, но отделившемуся от тебя и живущему своей обособленной жизнью Здесь кроется причина и в ненависти братьев друг к другу и в любви братьев.

В этом case–study я проанализировал опыт братско–сестринских отношений,  проявившийся в результате игрового поведения участников и попытался сделать для себя определенные выводы. Хотя можно было пойти иным путем и использовать тематику игры как повод и средство для изучения процесса игры вообще и игровой  коммуникации внутри коллектива. Но мне кажется это тема другого case–study.

---