Личностный рост: из 1994 г.

Вот, что было понято-сказано в этом тексте 1994 г. и что невполне сказалось в  последующих   суждениях о личностном ростей [1]

Личностный рост человека никак не ограничивается ни его житейским, повседневным, ни сознаваемым временем и пространством.

Это личностный процесс,  протекающий во всех возможных мирах, с которыми человек поддерживает актуальный процептивный, сюжетно-иконический и/или поведенческий  контакт (и реализующуюся в них динамическую, виртуальную идентичность).

Идентичность никак не есть единичное статическое состояние. Во всяком случае, она не всегда такова. Можно полагать, что есть спектр и серии идентификаций как последовательно-параллельный процесс, в отношении которого уже не скажешь, что в нем налицо единичное “здесь” и “теперь”[2].

Раньше мною принималось, что творчество — это умное делание “в образе другого”. Но то же справедливо — через автопоэзис — и в отношении личностного процесса как такового, а не только в отношении личностного роста[3].

Отсюда вытекает тема самоидентичности и аутентичности[4]. Воображение, как мы видели ранее, суть стихия отождествлений и остранений, а потому развитая оспособленная форма идентичности — это способность самоопределения.

То же самое, по сути, предполагается и в определении понятия аксиоматического состояния как развертке плазматической, демонстрационной, эвристической и процептивной функций. То есть идентификация есть процепция (и реализуется она в форме инкультурации)[5].

Далее, поскольку процепция, как идентификация, соотносится с типикой “поиска ->выбора ->устроения ->обитания”, аутентичность оказывается сознаваемым показателем обитаемости.

Обитаемость — это аутентичность в ее внешнем, опространствованном средовом выражении. И напротив, аутентичность — это обитаемость во внутреннем, состоятельном и витальном выражении.

Таким образом, оспособленность сошлась с обитаемостью. Быть способным, мочь, возмогаться в каком-то жизненном мире — и значит обитать в нем. Это уже не столько интенциональная, сколько операциональная трактовка идентичности.

Обитать — не значит просто быть в каком-то жизненном мире, но уметь быть в нем.

Означает ли это, что умение быть в каком-то жизненном мире делает его своим? Скорее всего, нет! Но тогда — отчужденность даже в обитании? Да, если отмеченным является уже не отождествление, а оспособление. И это понятно в силу того, что естественность отождествления и свободосообразность остранения не переносятся на оспособление[6].



[1] Фрагменты из тетради: 26.11.94 — 20.02.95, дополненные 27.11.95.

[2] Отсюда — петли процесса идентификации и точки идентичности. Идентичность как интенциональная реальность.

[3] Не только творчество, но также хранение и спасение “в образе другого”. Тут есть над чем задуматься, особенно в отношении спасения. Если понятно, что такое аутентичность творческого опыта, то куда менее — аутентичность опыта спасения. Хотя и ясно, что спасаемый человек совсем не то же самое, что человек в его повседневности, текучей и преходящий, отягощенный пороками и грехами. Преображение как прообраз спасения.

[4] Идентичность как сфокусированная и константная интенциональность. Вообще-то никак нельзя сказать, что интенциональность непременно указует на один какой-то единичный предмет. Она может указывать и на пространства и вообще на то угодно.Но когда интенциональность фокусна и константна, то налицо локальная идентичность.

[5] Единство процепции и плазматичности означает “во свете Твоем узрим свет” (синфотия). Просветление как функция воображения..

[6] Тут какая-то значимая неопределенность и кажется, что типика из статьи “Творчество как проблема дизайна” более богата, чем четверочин свобод.

Поделиться в соц. сетях

Опубликовать в Google Plus
Опубликовать в LiveJournal

Добавить комментарий