PROMETA

Интервью порталу Kreml.org

Автор: Генисаретский О.И.

1.На подходе к Российскому форуму просматривались два типа задач. Условно говоря, политическая: формулировка «обществом» повестки дня для «власти». Условно говоря, социальная: договоры о взаимодействии по конкретным социальным программам. Как вы оцениваете итоги форума по этим двум направлениям?

—      В ходе трансформации «Ярмарки социальных и культурных проектов» (прошедших в Приволжском федеральном округе 2000-2002) и Гражданского форума сначала в Тольяттинский диалог 2002 , а теперь в Российский диалог выявилось несколько проблем, оставшихся без ответа.

В ПФО институциональной рамкой Ярмарки был институт полномочного представительства Президента РФ,  соотносивший себя с президентской ветвью власти и функцией стратегического управления (развития страны, государства и общества). Вопрос был в наличии или отсутствии стратегии (в отличие от целевых программ), в прозрачности реализуемых интересов и целей, в обоснованности выбора приоритетов и критериев оценки эффективности (как самих стратегий, так и полученных с их помощью результатов).

На Российском форуме в вопросе об институциональной основе развития чувствовалась полная неопределенность.

Политическим партиям, институтам представительной и судебной власти места в конструкции Форума не нашлось. О профсоюзах, конфессиях или национально-культурных образованиях в целом предпочитали не говорить. Зато во всех видах склонялись слабо институционализированные (почти виртуальные) «экспертные» и «аналитические сообщества», и СМИ. Да и те были представлены скорее «звездами» Садового кольца, чем представителями регионов.

Я бы сказал, на Российском Форуме достигнута максимальная точка деполитизации того самого гражданского общества, интересы которого призвны, как считается, защищать политические институты. Не отсюда ли потребность в метафорах для обозначения искомой (навязываемой?) роли экспертного сообщества вроде «квазипартии», «масонской ложи», «Opus dei» и пр. Метафорах,  до боли знакомых, столь же политологически беспомощных, как и саморазоблачительных.

Что касается «конкретных социальных программ», то вопрос «Чьи же это программы?», не стоит столь остро,  как «Чья это политика?». Есть социальные и культурные инициативы, есть проекты, – значит могут быть и программы, на них опирающиеся. Другое дело, что объем поддержки таких проектов заметно сокращается, а уровень социального менеджмента не растет. Может то дело случая, но мне не удалось услышать, что-либо новое о целях и инструментах социальной политики — поверх концепта социального партнерства. А то, что практика последнего играет на понижение прозрачности социальных издержках развития, становится все более очевидно (не только для профсоюзов и новой «новой левой»).

2. Насколько сложился (может сложиться) общий формат диалога и общий формат работы между двумя социальными ингредиентами Российского форума: «экспертное сообщество» и активисты гражданских организаций?

—   Одним из условий подобного диалога является наличие общего подхода для выявления значимых проблем, выработки решений и оценки их состоявшейся реализации. Начиная с первой «Ярмарки социальных и культурных проектов» таким подходом – по умолчанию – считался проектный менеджмент. Чтобы коммуникация между «экспертным сообществом и активистами гражданских организаций» стала плодотворной, у них должны быть общие представления о стратегических приоритетах и форматах проектной активности. Пока о такой общности говорить не приходится. Созданный после Тольяттинского диалога Программный комитет даже не ставил перед собой подобных задач.

Думается, не хватало на Российском Форуме еще одного «инградиента»: голоса (проектирующих) профессиональных сообществ, отличных как от гражданско-правозащитных, так и от политизировано-экспертных. В первую очередь – университетского, инженерно-технологического и музейного. Их присутствие приподняло бы планку проектной компетентности.

Шагом в этом направлении была, мне кажется, жанровая находка проектного семинара «Проектное партнерство  Власти, Церкви и Бизнеса: опыт и перспективы». (Хотя так и подмывает спросить: с какого это перепугу слова «власть» и «бизнес» стали вдруг писать с большой буквы?).

3. Как оцениваются перспективы превращения Форума в регулярный институт социального представительства? Каким видится его место в российской общественно-политической системе? Что необходимо для его полноценного институционального становления?

— Об институте социального представительства можно было бы говорить в случае сложения сети Форумов /Ярмарок, проводимых в разных округах, регионах и городах. Судя по тому, что за три года не смогла сложиться страновая сеть федеральных инспектур, горизонтально охватывающая федеральные округа, шансов для означенного «регулярного института» не так много. Хотя при наличии общественного согласия и решимости это возможно (а по мне так и желательно).

Кроме того надо сказать, что у сети Форумов/Ярмарок нужно культивировать не только представительскую, но также сервисную и агентскую функции. Ведь сообщества уже сейчас участвуют в конкурсах на выполнение социальных заказов и инициируют многое — не вписанные еще в регулярный социальный менеджмент – задачи.

А ведь только если мы сервисную, представительскую и агентско-иницаторную функции сообществ помыслим вместе, искомое социальное представительство будет вписано в контекст стратегий развития.

Вопрос: не является ли ослабление роли представительских отношений (на фоне усиления  агентских и сервисных) цивилизационной тенденцией?

4. Слово, чаще других звучавшее на Форуме – «общественный договор», понятый как публичное, но неофициальное соглашение «власти», «бизнеса» и гражданских организаций о взаимном признании и выполнении общественно важных задач. Насколько целесообразным и насколько реалистичным представляется этот подход? Каковы итоги Форума с точки зрения его проработки?

 

—      Взгляд на текущее состояние политической жизни России с точки зрения общественного договора заведомо не единственный, а в нынешних российских обстоятельствах и не главный.

На практике договор – это всегда ситуационно обусловленная, конвенциональная форма согласия. В этом качестве договор близок рыночной сделке, столь близкой сердцу «экономического человека».

Общественный договор – применительно к реальностям гражданского общества и государства – не более чем застарелая метафора. Концепт общественного договора вошел в тело общественной мысли, когда еще не сложились институты политической демократии, практики политических коммуникации не отделились от рыночно-предпринимательских, а правопонимание явлений общественной жизни – от юридической техники законодательной деятельностей. Все рыночные метафоры описывают состояние общественных миров вдокоммуникативную эпоху, когда форумы еще не отделились от рынков.

Праву, правоотношениям, – основанным на правопонимании, а не юридической технике, – свойственен иной (цивилизационный) тип установления согласия, чем рыночным обменным или иным ориентированным на прибыль экономическим отношениям.

Следуя удачной формулировке С. С. Алексеева можно сказать, что нормы правоотношений — это цивилизационные императивы, а не пункты договора или лоббистской сделки. И в этом качестве их выбор и решимость в правоприменении – это вопрос нашей цивилизационной идентичности, а силовых или «проплатных» игр.

5. Может быть, более жизнеспособна другая модель отношений: выделение на каждом уровне власти «доверенных» бизнес-структур и социальных корпораций и делегирование им части «затратных» функций. То есть: легализация коррупционных схем в обмен на социальную ответственность.

 

—     Что же касается возможности обмена коррупционных схем на социальную справедливость, то позволю себе встречный вопрос: А может ли вообще ответственность быть предметом торга? И какой смысл говорить о ней вне контекста другого вопроса: о социальной и исторической справедливости? О социальных (и дифференцированных этнокультурных) издержках развития и сохранения исторической судьбы?

И разве это не типичная серая схема?