ПРИПЕВЫ К ПЕСНЯМ О ГЛАВНОМ


Автор:Генисаретский О.И.

Припевы к песням о главном

 

 

«Будем через власти

изводить напасти»

(Ольга Фокина).

«Кадры решают все,

решаясь на все»

(Второй принцип менеджмента

советских времен).

 

 

Партийное, государственное и гражданское строительство, в условиях которого мы живем и работаем, – важная часть и характернейшая черта оргдизайна так называемого государства-корпорации (если понимать этот концепт в смысле А. Неклессы). А коли так, другой, дополнительной чертой его непременно является работа с персоналом этой корпорации, ранее называвшаяся кадровой политикой, а ныне практикуемым во всех корпорациях HR-ом (работой с человеческими ресурсами, капиталом и потенциалом). Этот типичный – для промышленных, финансовых или милитарных корпораций  –  технократический ход мысли вызывает обоснованные недоумения о месте самоорганизации, исторической спонтанности развития и самоуправления в гражданской и государственной жизни. Именно этот ход мысли порождает риски редукции свободы – к свободопользованию,  чреватому соблазнами насилия, прячущемуся под маской легитимности. И как тут быть с проникновенными словами Н.Гумилева о «светлом славянском чувстве свободы»? Говорю об этом по прочтении интервью нашего коллеги Дмитртия Сладкова «Новая точка отсчета», опубликованной,  – после его избрания в Общественную палату РФ – в саровской газете «Новый ГОРОД №»  от 09.01.2000. Интервью развернутое, внятное и разнообразно мотивированное, но вызвавшее у меня сомнения в  части публичной эффективности двух риторических ходов мысли. Во-первых, налицо радикальная редукция темы гражданского общества, гражданской ответственности, гражданских и политических свобод – к особой и «архиважной» роли экспертного сообщества, полагаемого как социальная прослойка-посредник между государственной властью и общественностью (и/или народом). При оговорке автора о том, это сообщество-посредник само работает на рынке экспертных услуг и, тем самым, зависит не столько от «социального заказа», «наказа избирателей», сколько от «техзаданий» заказчиков разного рода, рыночных «сделок» и «серых сговоров». Вспомним, сколько чернил было потрачено на публичные вопрошания о способах комплектации «персонала» Общественной палаты, о «выборности» его и т. д. А вспомнив это, легко понять, что разъяснение того, «как я дошел до жизни такой», данное  уважаемым коллегой городам и весям, весьма уязвимо по линии критики т«управляемой демократии», организационно-управленческих «манипуляций» и «спецопераций». Во-вторых, сколь ни важна для судьбы российской государственности модернизация его организацонно-управленческих функций (в первую очередь, по линии перехода от преимуществеено административных рычагов управления –  к проектным, программным методам), этим роль государства отнюдь не исчерпывается. Оно существенно присутствует и функционально реализуется не только в сфере управления, но и в сферахэкономкиправаполитики, исторического, культурного и духовногонаследия (и в других не менее важных секторах общественной жизндеятельности и жизнеспособности, перечислять которые сейчас нет нужды). Говорю об этом, чтобы еще раз подчеркнуть необходимость овладения иной, отличной  от управленческой и организационо-проектной, ценностной риторикой, более адекватной позиции члена Общественной палаты. В-третьих, несмотря на то, что сам часто говорю и пишу с «гуманитарной точки зрения», я не разделяю того избыточного «гуманитарного энтузиазма», который чувствую в спасительных упованиях на гуманитарное знание, гуманитарные стратегии, технологии и практики. И вот по какой причине: в XX в., после возникновения множества специальных, вслед за секуляризацией общественной жизни и культуры, произошла, говоря слогом Х. Ортеги-и-Гассета,  достаточно глубокаядегуманизация как самих  гуманитарных дисциплин и методологий, так и самой культуры. Я как то назвал эту мировоззренческую интонацию «гуманитарным позитивизмом  XX в», на основе которого и сложились технократические по сути гуманитарные технологии, с успехом эксплуатируемые властью под видом soft power, мягкой или даже сладкой власти. Иными словами, после гуманитарного позитивизма  ставка на гуманитарное знание  и гуманитарные технологии перестала быть  заведомо жизне-, культуро- и смылозащитной стратегией, априори ведущей ккультуре жизни как таковой, не говоря уже о культуре духовной. Об этом третьем сомнении я не столь настойчив, как о двух первых. Тактически использование гуманитарной терминологии безусловно целесообразно и оправданно. Возможно на очень длительный срок, принимая во внимание, что и секуляризация и дегуманизация – это надолго, если не навсегда. Понятно,  что в главном мы опираемся не только на гуманитарно-антропологическую традицию как таковую, но на отечественную культурную и отеческую духовную традицию (для многих из нас  – православную). Так что приверженность гуманитарно-антропологической традиции не избавляет нас от необходимости избегать издержек гуманитарного энтузиазма на ранних стадиях проектной работы с гуманитарным университетом, решением социально-гуманитарных задач городского планирования, работы с персоналом и т.д.    

Поделиться в соц. сетях

Опубликовать в Google Plus
Опубликовать в LiveJournal

Добавить комментарий